— Но ведь Москва… — начинает он.
Комдив не дает ему закончить.
— Москва, дорогой мой, простит нам эту вольность, когда мы вернемся с победой. А теперь по катерам!
Боцмана на катерах опытные. Завидев движение офицеров в сторону пирсов и понимая, что совещание закончено, они машут руками старшинам команд мотористов, а те, не теряя времени, пускают дизеля.
Короткие выхлопы — и вот уже взревели дизеля и катера рвутся на швартовах, дрожа в стартовой лихорадке. Им тоже хочется скорей в море.
Один за другим отдают катера швартовы и согласно походному ордеру вытягиваются в одну линию за катером, несущим на мачте брейд-вымпел комдива. Идут на малой скорости, чтобы не развести волну в бухте.
После поворота на выход в Западный залив катера набирают скорость, постепенно переходя с «малого» на «средний», а затем на «полный» и «самый полный», несутся на зюйд, где предполагается нахождение «противника». Все средства технического и визуального наблюдения в действии. Командиры, боцмана, комендоры и торпедисты пристально вглядываются в даль. На экранах радиолокаторов радиометристы узнают знакомые очертания берегов, мысов, островков, иногда проходящих судов. Но все это не то. А то, чего все ждут, возникает внезапно.
На головном катере появляется сигнал — атаковать «противника» торпедами. Быстро заняв свое место, катера начинают противоартиллерийский зигзаг. Резкие повороты вправо и влево должны сбить артиллеристов врага, не дать им пристреляться.
Вперед вырывается катер Иванова. Его задача не из легких. Заняв наиболее удобное место с учетом ветра, он должен пронестись вдоль всего отряда боевых кораблей противника и протянуть дымовую завесу, прикрыв атаку других катеров дивизиона. Дымзавесчик в бою почти смертник. По нему бьет артиллерия противника в первую очередь. Стрелков невольно вспоминает Быкова. Это он в 1944 году во время дерзкой атаки нашими катерами конвоя противника под ураганным огнем всех огневых средств врага протянул дымовую завесу, обеспечив успешную атаку своим боевым собратьям, и только чудом остался в живых.
Но что это? Катер Иванова застопорил ход, не дотянув дымзавесу, и, отвернув влево, вышел из атаки. Он «условно подбит», и теперь уже катер лейтенанта Платонова завершает начатое Ивановым.
Другие катера ринулись вперед, чтобы, пронзив дымный шлейф, выйти вплотную к «противнику» и кинжальными ударами торпед поразить его боевые корабли.
В дымовой завесе — видимость нулевая. Едкий дым затрудняет дыхание.
— Аппараты товсь!
Еще несколько секунд мрака — и, выскочив из темной полосы, катера ложатся на боевые курсы. Командиры прильнули к прицелам. Последние поправки введены.
— Залп!
От мощного рывка торпед катера останавливаются: такова огромная сила отдачи от вылета торпед.
Резко переложив рули, командиры бросают свои катера на курс отхода. Теперь надо как можно быстрей оторваться от «противника» и, может быть, снова успеть скрыться под спасительную дымовую завесу. Правда, при новых средствах обнаружения дымовая завеса не может лишить видимости корабли «противника» и те на экранах локаторов видят катера, и все же катерники чувствуют себя уверенней, вновь войдя в темное облако дыма.
Всего несколько минут отделяют дивизион от момента обнаружения «противника», а как много сделано и пережито за это время.
Вскоре радисты катеров приняли радиограмму:
«Атака прошла успешно, потоплено три корабля «противника». Благодарю за службу. Командир части».
Итак, месяц подготовки прошел не даром. Задача выполнена с оценкой «отлично».
— Боцман, что это у вас там булькает по правому борту?
— Плавать учу, товарищ командир.
Боцман торпедного катера старшина 1-й статьи Литовцев, молодой ясноглазый красавец, смущенно улыбаясь, поглядел в сторону Стрелкова, давая жестами понять: мол, так надо.
— Не понял, боцман.
— Так то ж Леонов, моторист. Третий год служит на катере, а плавать не умеет. Вот я его и учу.
Стрелков подошел к левому борту и заглянул вниз. В двух метрах от него, пуская пузыри и отчаянно цепляясь за штерт, конец которого держал боцман, барахтался старший матрос Леонов. Второй конец штерта опоясывал его туловище. Когда голова моториста совсем уже уходила под воду, боцман натягивал штерт и поднимал пловца на поверхность отдышаться.
— Не крути башкой, — спокойно пояснял Литовцев. — Руками и ногами работай. Как я тебя учил? Ну?
Леонов усиленно забарабанил ногами, изображая кроль и неуклюже поднимая руки над водой. Вместо гребка он пытался ухватиться за штерт. Тогда боцман давал слабину и Леонов вновь уходил под воду.
— Боцман, прекратите самоуправство.
— Какое ж это самоуправство, товарищ командир? — искренне поразился боцман, и в глазах его застыло недоумение. — Это ж добрая наука. К вечеру будет уметь плавать, ручаюсь. Инстинкт самосохранения сработает чисто.
— И многих вы уже выучили плавать этим варварским способом? — заинтересовался Стрелков.
— Да, почитай, всех, кто не умел, — с достоинством ответил Литовцев. — До Леонова были мотористы Калинин и Карпов, торпедный электрик Аметов. Аметов, так тот с первого захода поплыл. Правда, ругался здорово.
Подошедший Аметов, грузноватый, невысокий, подтвердил слова боцмана. А когда Литовцев и продрогший Леонов скрылись в кубрике, добавил:
— Я, товарищ командыр, и раньше умел плавать, только растерялся, когда боцман столкнул меня в воду. Много хитрый у нас боцман. У-у-у, какой хитрюг, — и смуглое его лицо расплылось в добродушной улыбке.
«Хитрюг» тем временем уже обхаживал мощного молодого комендора Поротикова.
— Ты откуда, Иван, прибыл к нам?
— Сибиряк я, однако, — степенно отвечал Поротиков. — А что?
— На реке, небось, плавал? — не унимался боцман.
— Да нет. Не было у нас реки. Тайга. Лесовик я.
— Эка, лесовик, говоришь? — наигранно-восторженно удивился боцман. — Что ж ты в моряки-то пошел?
— Служба стоящая, вот и пошел. Так и в военкомате сказали. А нам что потрудней, то и впору.
— А плавать-то умеешь, тайга?.
Поротиков повел плечами, потянулся до хруста в костях и неожиданно вздохнул:
— На медведя с отцом ходил. Вот так! А плавать вроде бы и негде было.
— Насчет медведя-то загибаешь, наверно, Иван, — боцман с уважением оглядел плотную фигуру комендора. — А может, и нет. Силушка есть.
— А как же, нам без этого в тайгу и не сунься.
Понимая, что время для атаки приспело, боцман, как бы между прочим, с деланным равнодушием, спросил:
— Ну, а плавать-то учиться будешь?
— А что, надо? — вопросом на вопрос откликнулся Поротиков.
— Надо, надо, Иван, — убежденно и обрадованно подтвердил боцман. — А как же? Моряк ведь ты, а не какая-нибудь чурбашка береговая. А ну-ка во время шторма выбросит тебя из турели в море. Что будешь делать?
Боцман хитро прищурился и испытующе посмотрел на ошеломленного комендора.
— Это меня-то выбросит? — усомнился Поротиков, скосив глаза на свои бугристые бицепсы, выпирающие из комбинезона.
— И-и, милый, — пропел Литовцев, — и не таких выбрасывало. Это же море, а не пруд какой-то.
— Оно, конечно, верно, — согласился Поротиков. — А учить-то как будете? Как Леонова?
— Так, так, — подтвердил боцман. — Ну и молоток же ты, Иван. Не то что этот хлюпик. Все соображаешь. Ну так как?
— Согласен, — спокойно уточнил комендор.
К великому удивлению Стрелкова, Поротиков через полчаса уже поплыл. Да так это уверенно, саженками.
— Вот это ученик, — радовался боцман, — любой волгарь позавидует!
А Поротиков уже басил из-за борта:
— Веревку-то отвяжите, может, так попробую. Чего уж там.
— Не веревку, а штерт, — наставительно поучал боцман. — Ты не в лесу, Иван. Здесь строгий распорядок дня. Сейчас не время. Так что вылазь, хватит плескаться.
— Ну вот, а зачем учили, — обиженно прогудел По-ротиков. — Эх, а хорошо-то как!
В течение недели неумеющих плавать на катере не осталось.
— Я ведь к чему это, товарищ командир, — пояснял боцман Стрелкову. — Вот, к примеру, помните последние торпедные стрельбы? Практической торпедой? Она ведь после прохождения дистанции плавать должна. То так. Но бывает, поплавает, поплавает и начинает погружаться, видно, через какие-то зазоры вода внутрь набирается. А потонет торпеда — это ЧП! Попробуй потом ее найти? И возвращаться в базу без нее нельзя.
— А торпедолов на что? — резонно заметил Стрелков. — Он сразу и возьмет торпеду на буксир.
— Если бы, товарищ командир, — возразил боцман. — Торпедолов один. Ну от силы два. А мы как выйдем всем дивизионом, как набросаем этих сигар, будь здоров. Пока дойдет очередь до нашей торпеды, а она, гляди, ждет-пождет, да и потонет.
